На прошлой неделе в Фуэнте-Вакеросе.
Rebaño (стадо).
"Где-то звенят бубенчики.
Первая прачка. Это пастухи?
Вторая прачка. Да, они стадо выгоняют.
Четвертая прачка (мечтательно). Хорошо пахнут овцы...
Третья прачка. Ты уж скажешь.
Четвертая прачка. А что? Как женщины. И рыжая тина зимой на реке хорошо
пахнет.
Третья прачка. Это у тебя причуды.
Пятая прачка (глядит вдаль). Все стада вместе идут.
Четвертая прачка. Прямо шерстяное море. Того и гляди затопит. Был бы у
пшеницы разум, она бы испугалась.
(Перевод Н. Трауберг.)
El pastor.
Pastor que va,
pastor que viene...
Пастух идет,
пастух проходит.
Ni ovejas blancas ni perro,
ni cayado ni amor tiene.
(У этого-то пастуха, кстати, cayado-посох как раз имеется.)
"Уже в сумерки, вместе со стадами и пастухами Федерико возвращался домой. Среди темных теней отчетливо выделялся его белый силуэт (Федерико, как и отец, любил носить белое). Он всегда возвращался с пастухами, не в одиночку". (Из воспоминаний Исабель Гарсиа Лорки, перевод Н. Малиновской.)
Сколько пастухов у него в стихах — и не сосчитаешь. А вот взяться бы да сосчитать.)
...Зачем один ты спишь, пастух?
Зачем один ты спишь, пастух?
Под пеленой моих волос
теплей и слаще бы спалось.
Зачем один ты спишь, пастух?
Йерма (вслушиваясь).
Зачем один ты спишь, пастух?
Под пеленой моих волос
теплей и слаще бы спалось.
Тебе постелью мерзлый мох, пастух,
а изголовьем валуны, пастух,
и как седой бурьян зимы
твои неласковые сны.
Тебе постель застелет терн, пастух,
укроет иней в холода, пастух,
а если слышно женский смех —
то плачет в наледи вода...
(Перевод А. Гелескула)
(Фото отсюда, из блога Хосе Мануэля Переса.)