Возвращаясь к белым голубкам.)
Они присутствуют еще, например, в юношеском стихотворении под названием
Canciones verdaderas ("Искренние песни"). Вот этот кусочек:
читать дальшеLas palomas llegaron
Blancas y silenciosas.
Por un momento toda
Mi alma fue un palomar.
Y en vez de blanda pluma
Y cálices de rosas
Encontraron tristezas
Y espinas de zarzal.
Прилетели голубки,
белые и тихие.
На мгновение моя душа
стала голубятней.
А вместо нежных перьев
и чашечек роз
были там печали
и шипы ежевики.
(Тут отдельно интересна дата написания: 24 октября 1917-го стоит под стихотворением, ни больше ни меньше.)
"Голубятня" сразу вызывает в памяти palomares vacíos — "пустые голубятни" из "Детства и смерти" (тоже октябрь, но октябрь 29-го, Нью-Йорк).
Para buscar mi infancia, ¡Dios mío!,
comí naranjas podridas, papeles viejos, palomares vacíos...
Здесь пустые голубятни — в ряду со старыми газетами и гнилыми апельсинами. Если в раннем — tristezas, печаль, горести, то в нью-йоркском — гниль и пустота.
И — прямым противопоставлением белым голубкам народных песен, классических стихов и собственных юношеских стихотворений — "темные голубки", palomas oscuras, "Дивана Тамарита", девятой (последней) касыды:
Por las ramas del laurel
vi dos palomas oscuras.
La una era una sol,
la otra la luna.
...............
La una era la otra
y las dos eran ninguna.
Две горлицы в листьях лавра
печалились надо мною.
Одна из них была солнцем,
другая была луною...
....................
И были одна другою.
И не было ни единой.