Давным уж давно ничегошеньки не снилось. А этой ночью вдруг приснилось.
читать дальшеПриснилось, что иду по улице — вроде бы это тот городок, в котором сейчас живу, но не совсем он, как бывает во сне. Вечер, в домах горят окна, — и я вдруг, проходя мимо одного из домов, кидаю взгляд на несколько освещенных окон на четвертом этаже (вот что этаж был именно четвертым, запомнилось очень хорошо) и останавливаюсь как вкопанная от ясной и совершенно уверенной мысли: "Там, за этими окнами, в этой квартире, — он".
Поднимаюсь на четвертый этаж, звоню в квартиру. (Что значит сон! Наяву бы мне нипочем с такой легкостью квартиру не найти: не определить, какой именно из квартир на площадке принадлежат те окна. А там, во сне, — запросто. Сразу подошла к нужной двери.) Дверь открывается тут же, как будто там, за ней, стояли и ждали. На пороге девушка в кухонном фартуке. "Ну вот, — говорит девушка с такой интонацией, как будто она знала, что я должна прийти, — ну вот, хоть ты мне с готовкой помоги. Накормить же всех надо, а я одна не успеваю". Я вхожу в квартиру. Прямо по коридору — открытая дверь в комнату, откуда слышатся голоса, смех и пианино. Мне хочется туда, но я же должна помочь девушке готовить. Заходим с ней в кухню, она показывает на какие-то овощи, лежащие на столе, и говорит: "Ты салат сделай, а я курицей займусь". А я смотрю — на большом блюде лежат отбивные или эскалопы, что-то такое, уже готовое. Причем их просто гора. И я говорю девушке: "Да зачем еще курица? Вон уже сколько мяса, куда ж еще?" Девушка смотрит на меня (лица ее не помню совершенно) и отвечает: "Но это же свинина". — "Ну и что?" — не понимаю я. — "Так ведь арабов-то кормить тоже чем-то надо", — говорит девушка с интонацией взрослого, объясняющего ребенку какую-то элементарную вещь. "А, — говорю я. — Так здесь и арабы?" — "А как же?" — удивленно спрашивает она. И я просыпаюсь с мыслью: "Действительно, а как же".
Всё хотела куда-то песенку приткнуть. Ну вот, как раз сюда и приткну ее, песенку про то, что всё кончено, сдалась Алама, последний оплот, и Гранада теперь — христианская земля. Про тех, чья дорога лежит через море, кто уходит, чтобы никогда не вернуться.
">
Antes de abrir el día con su luz,
puedes oír decir su último adiós.
Tiembla al hablar, tristeza hay en su voz.
Tanto dolor le rompe el corazón.
Hay al final, camino ya del mar,
como quien va y no ha de regresar.
Así se fue, volviéndose hacia atrás.
Alguien lo vio como a un niño llorar.
¡Ay de mi noche, mi luna, ay de mi mañana!
¡Ay de mi valle, mi mora, ay de mi alcazaba!
¡Ay de mi raza de llanto bañada!
¡Ay de mi Sierra Nevada!
¡Ay mi mezquita cansada de voz apagada!
¡Ay de mis álamos grises, ay de mi agua clara!
¡Ay de Jaén, de mi Córdoba llana!
¡Ay de mi tierra cristiana!
El cielo está oscuro y sin su azul.
Es el final, Alhama se rindió.
Cansado va, ni aliento hay en su voz.
No hay solución y él bien lo sabe ya.
Habrá un lugar en donde abrasa el sol
para olvidar tanto como dejó.
Mas no podrá, y sin quererlo o no
se ha de escuchar entre sueños su voz.
¡Ay de mi noche, mi luna, ay de mi mañana!
¡Ay de mi valle, mi mora, ay de mi alcazaba!
¡Ay de mi raza de llanto bañada!
¡Ay de mi Sierra Nevada!
¡Ay mi mezquita cansada de voz apagada!
¡Ay de mis álamos grises, ay de mi agua clara!
¡Ay de Jaén, de mi Córdoba llana!
¡Ay de mi tierra cristiana!
¡Ay de mi noche, mi luna, ay de mi mañana!
¡Ay de mi valle, mi mora, ay de mi alcazaba!
¡Ay de mi raza de llanto bañada!
¡Ay de mi Sierra Nevada!
читать дальшеПриснилось, что иду по улице — вроде бы это тот городок, в котором сейчас живу, но не совсем он, как бывает во сне. Вечер, в домах горят окна, — и я вдруг, проходя мимо одного из домов, кидаю взгляд на несколько освещенных окон на четвертом этаже (вот что этаж был именно четвертым, запомнилось очень хорошо) и останавливаюсь как вкопанная от ясной и совершенно уверенной мысли: "Там, за этими окнами, в этой квартире, — он".
Поднимаюсь на четвертый этаж, звоню в квартиру. (Что значит сон! Наяву бы мне нипочем с такой легкостью квартиру не найти: не определить, какой именно из квартир на площадке принадлежат те окна. А там, во сне, — запросто. Сразу подошла к нужной двери.) Дверь открывается тут же, как будто там, за ней, стояли и ждали. На пороге девушка в кухонном фартуке. "Ну вот, — говорит девушка с такой интонацией, как будто она знала, что я должна прийти, — ну вот, хоть ты мне с готовкой помоги. Накормить же всех надо, а я одна не успеваю". Я вхожу в квартиру. Прямо по коридору — открытая дверь в комнату, откуда слышатся голоса, смех и пианино. Мне хочется туда, но я же должна помочь девушке готовить. Заходим с ней в кухню, она показывает на какие-то овощи, лежащие на столе, и говорит: "Ты салат сделай, а я курицей займусь". А я смотрю — на большом блюде лежат отбивные или эскалопы, что-то такое, уже готовое. Причем их просто гора. И я говорю девушке: "Да зачем еще курица? Вон уже сколько мяса, куда ж еще?" Девушка смотрит на меня (лица ее не помню совершенно) и отвечает: "Но это же свинина". — "Ну и что?" — не понимаю я. — "Так ведь арабов-то кормить тоже чем-то надо", — говорит девушка с интонацией взрослого, объясняющего ребенку какую-то элементарную вещь. "А, — говорю я. — Так здесь и арабы?" — "А как же?" — удивленно спрашивает она. И я просыпаюсь с мыслью: "Действительно, а как же".
Всё хотела куда-то песенку приткнуть. Ну вот, как раз сюда и приткну ее, песенку про то, что всё кончено, сдалась Алама, последний оплот, и Гранада теперь — христианская земля. Про тех, чья дорога лежит через море, кто уходит, чтобы никогда не вернуться.
">
Antes de abrir el día con su luz,
puedes oír decir su último adiós.
Tiembla al hablar, tristeza hay en su voz.
Tanto dolor le rompe el corazón.
Hay al final, camino ya del mar,
como quien va y no ha de regresar.
Así se fue, volviéndose hacia atrás.
Alguien lo vio como a un niño llorar.
¡Ay de mi noche, mi luna, ay de mi mañana!
¡Ay de mi valle, mi mora, ay de mi alcazaba!
¡Ay de mi raza de llanto bañada!
¡Ay de mi Sierra Nevada!
¡Ay mi mezquita cansada de voz apagada!
¡Ay de mis álamos grises, ay de mi agua clara!
¡Ay de Jaén, de mi Córdoba llana!
¡Ay de mi tierra cristiana!
El cielo está oscuro y sin su azul.
Es el final, Alhama se rindió.
Cansado va, ni aliento hay en su voz.
No hay solución y él bien lo sabe ya.
Habrá un lugar en donde abrasa el sol
para olvidar tanto como dejó.
Mas no podrá, y sin quererlo o no
se ha de escuchar entre sueños su voz.
¡Ay de mi noche, mi luna, ay de mi mañana!
¡Ay de mi valle, mi mora, ay de mi alcazaba!
¡Ay de mi raza de llanto bañada!
¡Ay de mi Sierra Nevada!
¡Ay mi mezquita cansada de voz apagada!
¡Ay de mis álamos grises, ay de mi agua clara!
¡Ay de Jaén, de mi Córdoba llana!
¡Ay de mi tierra cristiana!
¡Ay de mi noche, mi luna, ay de mi mañana!
¡Ay de mi valle, mi mora, ay de mi alcazaba!
¡Ay de mi raza de llanto bañada!
¡Ay de mi Sierra Nevada!
@темы: Гранада, музыка, сны и сонные видения, Al-Andalus
-
-
10.07.2013 в 17:23-
-
10.07.2013 в 20:37А почему четвертый этаж, я уж потом поняла: в том доме на Алькала он же на четвертом этаже жил.
-
-
10.07.2013 в 21:26-
-
10.07.2013 в 22:27