Тут, собственно, об очередном худ. произведении на лоркианскую тему: некий Alberto Conejero написал пьесу о Рапуне. Подобные произведения — несть им числа в разнообразных жанрах — не интересуют меня ни в малейшей степени. Но в этой небольшой статье есть вещи действительно интересные.
Оказывается, еще в прошлом году был жив брат Рафаэля — Томас. Я знать об этом не знала, всегда была уверена, что он давно умер.
Он младше Рафаэля, но, очевидно, не намного: там пишут, что ему почти сто лет (Рафаэлю сто лет как раз в прошлом году исполнилось). Братья вместе воевали в Мадриде, и вот один другого пережил — на сколько же? Более чем на три четверти века...
читать дальшеИ дальше там интересное. Автор статьи, Luis María Anson, член Королевской Академии, работал в АВС, когда там были опубликованы "Сонеты темной любви" (которые, по его мнению, превратили Лорку в первого испанского поэта двадцатого века, выше Хименеса и Мачадо). И вот в тот день, когда сонеты были напечатаны, к нему в кабинет пришел Хуан Рамирес де Лукас (который долгие годы сотрудничал в АВС, писал об архитектуре). Рамирес был взволнован публикацией сонетов и, взяв с Ансона обещание "абсолютной конфиденциальности" (Ансон это слово держал до смерти Рамиреса), рассказал ему о своих отношениях с Лоркой. Как пишет Ансон, они проговорили тогда пять часов подряд. Ансон спросил: "Но тогда, может быть, эти стихи посвящены тебе?" "Конечно, нет, — ответил Рамирес. — Мои отношения с Федерико были чудом (era maravilla) — спокойными, без всяких проблем. Он был вдвое старше меня, и я всегда был преисполнен восхищения им". А вот Рапун... "Рапун Лорке изменял, спал с женщинами" — у него там еще грубее о Рафаэле, я просто не хочу повторять.) Нет-нет, я понимаю, что он, Хуан Рамирес, переживал за Лорку, был обижен за него (а сонеты всё это всколыхнули), потому на Рапуна и ругался. Ну, что ж делать. Л. знал, что "Рафаэль обожал женщин", как вспоминал о нем один из его друзей. Отношения были сложными, мучительными — эта мука в сонетах и отразилась.
В общем-то, с самого начала было ясно, что идея о том, что сонеты посвящены Хуану Рамиресу — чепуха полная. Это вот тому восемнадцатилетнему мальчику, которому прелестная песенка про aquel jóven de La Mancha (оно такое в народном духе, так и хочется назвать его песенкой), — вот ему же и исполненные трагизма и отчаяния сонеты? Ну конечно.
...Радостно думать, что в жизни Лорки такие отношения — una maravilla, tranquila, apacible, sin problemas — всё-таки были. Что этот мальчик сумел дать ему то, чего не сумели — или не захотели — дать ни Дали, ни Аладрен, ни Вальдивьесо, ни Рапун. Только вот жизни на это всё Лорке оставалось совсем мало.