В сентябре прошлого года на аукционе в Испании было продано письмо, написанное Лоркой Эмилии Льянос.
читать дальше
Эмилии Льянос Медина, в Гранаду
Мадрид, 28 ноября 1920 г.
Дорогая Эмилия!
Давно уже ничего не знаю о Вас, а вчера вдруг вспомнил Вас с такой нежностью, на которую, поверьте, способен, когда думаю о таких чудесных и душевных людях, как Вы.
В воспоминании Вы встаете передо мной, а позади — наша чудесная равнина, ведь Вы, может быть, единственная гранадка, умеющая чувствовать красоту нашей земли, и я счастлив, что Вы дарите меня своей дружбой, что Вы теми же глазами, что и я, смотрите на пламенеющие тополя и зыбкие, замершие в забытьи дали.
Как красивы, наверно, теперь облака над Вальпараисо и наша река Дарро в глуби каменистого ущелья, в желтых отсветах осенней листвы! И как печальны! Я вспоминаю Гранаду, как вспоминают умершую невесту, как вспоминают солнечный луч — оттуда, из детства. Уже, должно быть, опали листья? Здесь, в Мадриде, одни древесные скелеты на ветру — лишь кое-где отчаянно, как золотая бабочка, бьется листок.
Вот-вот начнутся дожди — всё затянуто чудной дымкой.
Я... если сказать честно, грущу и печалюсь, душе моей горько без любви. Я знаю, что печаль эта пройдет, но ведь след останется... след всегда остается.
Вчера на улице святого Иеронима передо мной мелькнула женщина, похожая на Вас — тот же рост, то же изящество. И что забавнее всего, остановилась она перед лавкой антиквара. А каких там только не было древностей!.. Китайские вазы, старинные расписные тарелки из Талаверы, японские чашки, индийские ожерелья. Вы бы ахнули, а Хеновева выскочила бы навстречу.
Может быть, Вы согласитесь прислать мне свой портрет с надписью — я часто буду смотреть на него.
Пожалуйста, пришлите! А я отплачу стихами... Итак, договор заключен?
Пока смолкаю. Не буду навязчив — подожду Вашего ответа, а потом напишу подлиннее.
Прощайте, Эмилия!
Ваш верный друг Федерико
(Перевод Н. Малиновской)
Я только не пойму, что это за фото. Это фотография Эмилии? Там плохо видно лицо. Но если это фото Эмилии, то как оно оказалось в этом письме, когда Л. вот как раз в нем и просит ее прислать снимок с подписью (и, кстати, никакой подписи там не видно). Может, это просто открытка — гранадский пейзаж с женщиной у окна Альгамбры? И эту открытку Лорка послал Эмилии вместе с письмом? "В воспоминании Вы встаете передо мной, а позади — наша чудесная равнина..." — в оригинале "Yo la veo en medio de ese maravilloso paisaje granadino" ("Я вижу вас посреди этого чудесного гранадского пейзажа..."). То есть, может быть, он имеет в виду, что он представляет ее, Эмилию, вот как эту женщину на открытке, на фоне пейзажа? Непонятно. Ну да ладно.) Главное ведь тут — рукопись письма.
A Emilia Llanos Medina
Srta. doña Emilia Llanos
Plaza Nueva
Granada
(Madrid, 28 de noviembre de 1920)
Querida Emilia: Hace mucho tiempo que no sabía nada de usted y ayer la recordé tan cariñosamente como yo sé hacerlo cuando se trata de personas tan exquisitas y tan espirituales como usted lo es.
Yo la veo en medio de ese maravilloso paisaje granadino como la única mujer granadina capaz de sentirlo, y me alegro extraordinariamente de tener una amiga que mire los chopos encendidos y las lejanías desmayadas como si yo las mirase.
¡Qué hermosa y qué triste estará la carrera del Darro y qué nubes habrá por Valparaíso!, ¿verdad? Yo recuerdo a Granada como se debe recordar a las novias muertas y como se recuerda un día de sol cuando niño. ¿Se han caído de todo las hojas?... Aquí, en Madrid, ya están los árboles esqueléticos y fríos; sólo en algunos queda una hojilla, que se mueve con el triste viento como una mariposa de oro.
Ahora empieza a llover y todo está cubierto de una niebla maravillosa.
Yo..., siendole franco, estoy un poco triste, un poco melancólico; siento en el alma la amargura de estar solo de amor. Sé que estas melancolías pasarán..., pero el rastro ¡queda siempre!
Ayer iba por la Carrera de San Jerónimo y vi una mujer que me pareció usted: lo mismo de alta, lo mismo de elegante. Y lo más gracioso fue que se paró en una tienda de antiguedades... ¡Y qué antiguedades!... Jarrones de China, talaveras viejos, vasos japoneses, collares indios... Usted hubiera dado gritos y la Genoveva de la tienda hubiera salido asustada.
¿Será usted tan cariñosa conmigo que me mande un retrato firmado para verla a menudo? ¿Lo hará?... Yo se lo pagaré en una poesía... ¿Trato echo?
Por hoy no la digo más. Soy correcto y espero su contestación para escribirla más largamente.
Adiós, Emilia. No os olvida vuestro amigo Federico
Recuerdos a Federiquito (Tegeiro Llanos).
(Информация об аукционе отсюда.)
читать дальше
Эмилии Льянос Медина, в Гранаду
Мадрид, 28 ноября 1920 г.
Дорогая Эмилия!
Давно уже ничего не знаю о Вас, а вчера вдруг вспомнил Вас с такой нежностью, на которую, поверьте, способен, когда думаю о таких чудесных и душевных людях, как Вы.
В воспоминании Вы встаете передо мной, а позади — наша чудесная равнина, ведь Вы, может быть, единственная гранадка, умеющая чувствовать красоту нашей земли, и я счастлив, что Вы дарите меня своей дружбой, что Вы теми же глазами, что и я, смотрите на пламенеющие тополя и зыбкие, замершие в забытьи дали.
Как красивы, наверно, теперь облака над Вальпараисо и наша река Дарро в глуби каменистого ущелья, в желтых отсветах осенней листвы! И как печальны! Я вспоминаю Гранаду, как вспоминают умершую невесту, как вспоминают солнечный луч — оттуда, из детства. Уже, должно быть, опали листья? Здесь, в Мадриде, одни древесные скелеты на ветру — лишь кое-где отчаянно, как золотая бабочка, бьется листок.
Вот-вот начнутся дожди — всё затянуто чудной дымкой.
Я... если сказать честно, грущу и печалюсь, душе моей горько без любви. Я знаю, что печаль эта пройдет, но ведь след останется... след всегда остается.
Вчера на улице святого Иеронима передо мной мелькнула женщина, похожая на Вас — тот же рост, то же изящество. И что забавнее всего, остановилась она перед лавкой антиквара. А каких там только не было древностей!.. Китайские вазы, старинные расписные тарелки из Талаверы, японские чашки, индийские ожерелья. Вы бы ахнули, а Хеновева выскочила бы навстречу.
Может быть, Вы согласитесь прислать мне свой портрет с надписью — я часто буду смотреть на него.
Пожалуйста, пришлите! А я отплачу стихами... Итак, договор заключен?
Пока смолкаю. Не буду навязчив — подожду Вашего ответа, а потом напишу подлиннее.
Прощайте, Эмилия!
Ваш верный друг Федерико
(Перевод Н. Малиновской)
Я только не пойму, что это за фото. Это фотография Эмилии? Там плохо видно лицо. Но если это фото Эмилии, то как оно оказалось в этом письме, когда Л. вот как раз в нем и просит ее прислать снимок с подписью (и, кстати, никакой подписи там не видно). Может, это просто открытка — гранадский пейзаж с женщиной у окна Альгамбры? И эту открытку Лорка послал Эмилии вместе с письмом? "В воспоминании Вы встаете передо мной, а позади — наша чудесная равнина..." — в оригинале "Yo la veo en medio de ese maravilloso paisaje granadino" ("Я вижу вас посреди этого чудесного гранадского пейзажа..."). То есть, может быть, он имеет в виду, что он представляет ее, Эмилию, вот как эту женщину на открытке, на фоне пейзажа? Непонятно. Ну да ладно.) Главное ведь тут — рукопись письма.
A Emilia Llanos Medina
Srta. doña Emilia Llanos
Plaza Nueva
Granada
(Madrid, 28 de noviembre de 1920)
Querida Emilia: Hace mucho tiempo que no sabía nada de usted y ayer la recordé tan cariñosamente como yo sé hacerlo cuando se trata de personas tan exquisitas y tan espirituales como usted lo es.
Yo la veo en medio de ese maravilloso paisaje granadino como la única mujer granadina capaz de sentirlo, y me alegro extraordinariamente de tener una amiga que mire los chopos encendidos y las lejanías desmayadas como si yo las mirase.
¡Qué hermosa y qué triste estará la carrera del Darro y qué nubes habrá por Valparaíso!, ¿verdad? Yo recuerdo a Granada como se debe recordar a las novias muertas y como se recuerda un día de sol cuando niño. ¿Se han caído de todo las hojas?... Aquí, en Madrid, ya están los árboles esqueléticos y fríos; sólo en algunos queda una hojilla, que se mueve con el triste viento como una mariposa de oro.
Ahora empieza a llover y todo está cubierto de una niebla maravillosa.
Yo..., siendole franco, estoy un poco triste, un poco melancólico; siento en el alma la amargura de estar solo de amor. Sé que estas melancolías pasarán..., pero el rastro ¡queda siempre!
Ayer iba por la Carrera de San Jerónimo y vi una mujer que me pareció usted: lo mismo de alta, lo mismo de elegante. Y lo más gracioso fue que se paró en una tienda de antiguedades... ¡Y qué antiguedades!... Jarrones de China, talaveras viejos, vasos japoneses, collares indios... Usted hubiera dado gritos y la Genoveva de la tienda hubiera salido asustada.
¿Será usted tan cariñosa conmigo que me mande un retrato firmado para verla a menudo? ¿Lo hará?... Yo se lo pagaré en una poesía... ¿Trato echo?
Por hoy no la digo más. Soy correcto y espero su contestación para escribirla más largamente.
Adiós, Emilia. No os olvida vuestro amigo Federico
Recuerdos a Federiquito (Tegeiro Llanos).
(Информация об аукционе отсюда.)