Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича...
читать дальше
Двухтомник 1975 года, перевод Н. Горбаневской:
*
Суха земля,
тиха земля
ночей безмерных.
(Ветер в оливах,
ветер в долинах.)
Стара земля
дрожащих
свечек.
Земля
озер подземных.
Земля
летящих стрел,
безглазой смерти.
(Вихрь в полях,
ветерок в тополях.)
БВЛ-овские "Испанские поэты ХХ века", 1977 год, перевод М. Самаева:
* * *
Земля,
сухая от зноя,
и небо ночное.
(Ветер оливок
и взгорий.)
Земля,
древний край
плошек
и горя.
Земля — потайных водоемов
вовек не измерить.
Земля
стрел и незрячей
смерти.
(Ветер по-над дорогой,
тополий ветер.)
Двухтомник 1986 года, перевод Н. Ванханен:
*
Земля суха,
земля тиха,
земля
бездонных ночей.
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
Стара
земля
свечей
и горя.
Земля
глубинных криниц.
Земля
запавших глазниц,
стрел над равниной.
(Ветер, путь без границ,
ветер, шум тополиный.)
Ну и теперь, собственно, —
Poema del cante jondo, 1921, Federico García Lorca:
*
Tierra seca,
tierra quieta
de noches
inmensas.
(Viento en el olivar,
viento en la sierra.)
Tierra
vieja
del candil
y la pena.
Tierra
de las hondas cisternas.
Tierra
de la muerte sin ojos
y las flechas.
(Viento por los caminos.
Brisa en las alamedas.)
Эту неслыханную простоту переводить, понятное дело, сложней всего. И всё-таки...
Начало практически идеально у Горбаневской:
Суха земля,
тиха земля
ночей безмерных.
Но дальше у нее —
(Ветер в оливах,
ветер в долинах.)
Долины вместо гор, конечно, никак не годятся.
У Самаева горы имеются:
(Ветер оливок
и взгорий.)
Но эти "оливки" режут глаз. В оригинале ведь не плоды оливкового дерева, а деревья оливы, olivar — оливковая роща, "ветер в оливковой роще".
То есть это место лучше всего у Ванханен:
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
(Хотя первая строчка точнее у Горбаневской: у нее ветер именно В оливах — en olivar.)
Далее у Горбаневской —
Стара земля
дрожащих
свечек.
Земля
озер подземных.
У Лорки не свечки, у него candil — светильник, лампада, масляная лампа. И эпитета к этому candil у него никакого нет. Но это еще ладно. Гораздо хуже, что у Горбаневской вообще пропало — как и вовсе не бывало — слово "la pena" — страдание, боль, горе:
Tierra
vieja
del candil
y la pena.
А уж что-что, а это в переводе никак бы исчезать не должно. Это важное слово.) И особенно важное в книге, которая называется "Поэма о канте-хондо".
У Самаева:
Земля,
древний край
плошек
и горя.
Эти самые "плошки" точнее, чем "свечи" двух других переводчиков. Но всё-таки, наверное, они не совсем понятны читателю, плошки эти — непонятно, что имеются в виду масляные светильники. Да и слух они режут.)
Так что ванханеновское
Стара
земля
свечей
и горя —
наверное, всё-таки самый удачный вариант.
Далее.) Далее идет у Горбаневской
Земля
озер подземных.
У Самаева —
Земля — потайных водоемов
вовек не измерить.
У Ванханен —
Земля
глубинных криниц.
В оригинале — hondas cisternas, глубокие подземные водоемы.
Мне больше нравится, пожалуй, первый вариант, вариант Горбаневской.
А вот что касается следующих трех строк —
Tierra
de la muerte sin ojos
y las flechas —
то я бы взяла бы самаевское
Земля
стрел и незрячей
смерти,
заменила бы "незрячей" на "безглазой" из Горбаневской — и получилось бы вот прямо то что надо. Потому что у Л. не просто "незрячая", а именно "безглазая" — sin ojos. Почему в таком случае не предпочесть прямо уж Горбаневскую? Потому что у Горбаневской к стрелам появился эпитет "летящие", а Самаев никаких эпитетов не придумывает.)
Вариант Ванханен я даже не рассматриваю: у нее смерть не упоминается вообще — "безглазая смерть" трансформировалась в "запавшие глазницы". А они, по-моему, вовсе не обязательно подразумевают смерть — или, если и подразумевают, то образно, намеком. В оригинале же она называется прямо, и я не думаю, что от этого нужно уходить.
Ну и последние две строки, рефрен:
(Viento por los caminos.
Brisa en las alamedas.)
Интересно, что в предыдущем рефрене слово viento — ветер — употребляется дважды, повторяется:
(Viento en el olivar,
viento en la sierra.)
А в последних строчках — нет. Здесь разные виды ветра: viento и brisa. В переводе эту разницу отражает только Горбаневская:
(Вихрь в полях,
ветерок в тополях.)
Она даже усиливает ветер до вихря — так еще резче видна разница с "ветерком".
У двух других переводчиков — ветер и ветер:
(Ветер по-над дорогой,
тополий ветер)
у Самаева,
(Ветер, путь без границ,
ветер, шум тополиный)
у Ванханен.
Но Горбаневская "дороги" заменяет на "поля". А дороги же всё-таки хочется чтобы были.)
Что касается размера — или, лучше сказать, ритма, то он, кажется, точнее всего передан Ванханен (хотя местами ближе у Горбаневской). Самаев, судя по всему, не ставил перед собой задачу точно его воспроизвести.
В общем, вот какая у меня получается, можно сказать, химера:
Суха земля,
тиха земля
ночей безмерных.
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
Стара
земля
свечей
и горя.
Земля
озер подземных.
Земля
стрел
и безглазой смерти.
(Ветер по-над дорогой,
тополий ветер.)
Ну ведь хорошо же.))) *любуется*
читать дальше
Двухтомник 1975 года, перевод Н. Горбаневской:
*
Суха земля,
тиха земля
ночей безмерных.
(Ветер в оливах,
ветер в долинах.)
Стара земля
дрожащих
свечек.
Земля
озер подземных.
Земля
летящих стрел,
безглазой смерти.
(Вихрь в полях,
ветерок в тополях.)
БВЛ-овские "Испанские поэты ХХ века", 1977 год, перевод М. Самаева:
* * *
Земля,
сухая от зноя,
и небо ночное.
(Ветер оливок
и взгорий.)
Земля,
древний край
плошек
и горя.
Земля — потайных водоемов
вовек не измерить.
Земля
стрел и незрячей
смерти.
(Ветер по-над дорогой,
тополий ветер.)
Двухтомник 1986 года, перевод Н. Ванханен:
*
Земля суха,
земля тиха,
земля
бездонных ночей.
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
Стара
земля
свечей
и горя.
Земля
глубинных криниц.
Земля
запавших глазниц,
стрел над равниной.
(Ветер, путь без границ,
ветер, шум тополиный.)
Ну и теперь, собственно, —
Poema del cante jondo, 1921, Federico García Lorca:
*
Tierra seca,
tierra quieta
de noches
inmensas.
(Viento en el olivar,
viento en la sierra.)
Tierra
vieja
del candil
y la pena.
Tierra
de las hondas cisternas.
Tierra
de la muerte sin ojos
y las flechas.
(Viento por los caminos.
Brisa en las alamedas.)
Эту неслыханную простоту переводить, понятное дело, сложней всего. И всё-таки...
Начало практически идеально у Горбаневской:
Суха земля,
тиха земля
ночей безмерных.
Но дальше у нее —
(Ветер в оливах,
ветер в долинах.)
Долины вместо гор, конечно, никак не годятся.
У Самаева горы имеются:
(Ветер оливок
и взгорий.)
Но эти "оливки" режут глаз. В оригинале ведь не плоды оливкового дерева, а деревья оливы, olivar — оливковая роща, "ветер в оливковой роще".
То есть это место лучше всего у Ванханен:
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
(Хотя первая строчка точнее у Горбаневской: у нее ветер именно В оливах — en olivar.)
Далее у Горбаневской —
Стара земля
дрожащих
свечек.
Земля
озер подземных.
У Лорки не свечки, у него candil — светильник, лампада, масляная лампа. И эпитета к этому candil у него никакого нет. Но это еще ладно. Гораздо хуже, что у Горбаневской вообще пропало — как и вовсе не бывало — слово "la pena" — страдание, боль, горе:
Tierra
vieja
del candil
y la pena.
А уж что-что, а это в переводе никак бы исчезать не должно. Это важное слово.) И особенно важное в книге, которая называется "Поэма о канте-хондо".
У Самаева:
Земля,
древний край
плошек
и горя.
Эти самые "плошки" точнее, чем "свечи" двух других переводчиков. Но всё-таки, наверное, они не совсем понятны читателю, плошки эти — непонятно, что имеются в виду масляные светильники. Да и слух они режут.)
Так что ванханеновское
Стара
земля
свечей
и горя —
наверное, всё-таки самый удачный вариант.
Далее.) Далее идет у Горбаневской
Земля
озер подземных.
У Самаева —
Земля — потайных водоемов
вовек не измерить.
У Ванханен —
Земля
глубинных криниц.
В оригинале — hondas cisternas, глубокие подземные водоемы.
Мне больше нравится, пожалуй, первый вариант, вариант Горбаневской.
А вот что касается следующих трех строк —
Tierra
de la muerte sin ojos
y las flechas —
то я бы взяла бы самаевское
Земля
стрел и незрячей
смерти,
заменила бы "незрячей" на "безглазой" из Горбаневской — и получилось бы вот прямо то что надо. Потому что у Л. не просто "незрячая", а именно "безглазая" — sin ojos. Почему в таком случае не предпочесть прямо уж Горбаневскую? Потому что у Горбаневской к стрелам появился эпитет "летящие", а Самаев никаких эпитетов не придумывает.)
Вариант Ванханен я даже не рассматриваю: у нее смерть не упоминается вообще — "безглазая смерть" трансформировалась в "запавшие глазницы". А они, по-моему, вовсе не обязательно подразумевают смерть — или, если и подразумевают, то образно, намеком. В оригинале же она называется прямо, и я не думаю, что от этого нужно уходить.
Ну и последние две строки, рефрен:
(Viento por los caminos.
Brisa en las alamedas.)
Интересно, что в предыдущем рефрене слово viento — ветер — употребляется дважды, повторяется:
(Viento en el olivar,
viento en la sierra.)
А в последних строчках — нет. Здесь разные виды ветра: viento и brisa. В переводе эту разницу отражает только Горбаневская:
(Вихрь в полях,
ветерок в тополях.)
Она даже усиливает ветер до вихря — так еще резче видна разница с "ветерком".
У двух других переводчиков — ветер и ветер:
(Ветер по-над дорогой,
тополий ветер)
у Самаева,
(Ветер, путь без границ,
ветер, шум тополиный)
у Ванханен.
Но Горбаневская "дороги" заменяет на "поля". А дороги же всё-таки хочется чтобы были.)
Что касается размера — или, лучше сказать, ритма, то он, кажется, точнее всего передан Ванханен (хотя местами ближе у Горбаневской). Самаев, судя по всему, не ставил перед собой задачу точно его воспроизвести.
В общем, вот какая у меня получается, можно сказать, химера:
Суха земля,
тиха земля
ночей безмерных.
(Ветер олив
и ветер нагорий.)
Стара
земля
свечей
и горя.
Земля
озер подземных.
Земля
стрел
и безглазой смерти.
(Ветер по-над дорогой,
тополий ветер.)
Ну ведь хорошо же.))) *любуется*
@темы: переводы
-
-
21.05.2014 в 19:47-
-
21.05.2014 в 20:05Меня давно тянуло это сделать...
-
-
21.05.2014 в 23:40-
-
22.05.2014 в 08:59