В Испании вышла книга под названием "Свинцовые розы" — о дружбе Лорки и Примо де Риверы. Автор — Хесус Котта, преподаватель греческого и философии.
читать дальшеДа ну.) Нет, я уж думала, там какие-то свидетельства появились. А всё это (насколько можно судить из рецензии, по крайней мере) основано всё на том же рассказе Габриэля Селайи. Хотя автор и утверждает, что "hay más testimonios afirmativos que negativos" — "существует больше подтверждающих, чем отрицательных свидетельств", дальше сказано, что нет ни непосредственных свидетелей, ни фотографий встреч, которые должны были бы происходить в "Веселом ките", кафе, где собиралась компания Примо де Риверы.
Автор утверждает, что поэт и политик "se trataron indirectamente" с 1931 года — "непрямо общались"? как это? А в марте 36-го их якобы познакомил Линч. И чего-то тут по времени не сходится.
Вот это знаменитое место из воспоминаний Селайи: "8 марта 1936 года я в последний раз радовался встрече с Федерико... Это было в отеле "Биарриц", в Сан-Себастьяне, где Лорка остановился и куда я пришел, как мы условились, заранее. Там, к своему великому удивлению, я обнаружил еще одного гостя — Хосе Мануэля Айспуруа. Еще бы чуть — дело дошло до скандала. Я, грешный, всегда был горячим, вспыльчивым, а тем более в молодости. Но поймите меня правильно. Хосе Мануэль Айспуруа был, несомненно, очень способным и передовым архитектором. Его стараниями в Сан-Себастьяне, столь скучном и бесцветном городе, открылись выставки Пикассо, Миро, Пикабиа, Макса Эрнста и многих других. К тому же нельзя забыть, что он еще и пропагандировал самую новую поэзию, в общем, был, как тогда говорили, "авангардистом". Однако именно Айспуруа возглавил Фалангу в нашем городе, и я перестал с ним здороваться, хоть мы и знали друг друга с детства.
Федерико в тот вечер обращался то к Хосе Мануэлю, то ко мне, но так и не смог добиться общего разговора. Ни я, ни Хосе Мануэль ни слова не сказали друг другу. Почему? Да потому, что гражданская война была уже на пороге. Федерико этого не понимал: "Вы же оба — мои друзья!" Но ничего ему не помогло. Гражданская война неодолимо надвигалась. Федерико этого не понимал. А может, понимал, но не хотел верить. ... Он сыпал анекдотами о Хиле Роблесе (сколько их было в его памяти!). А потом вдруг крикнул: "Да здравствует красный перец!" Это по поводу белых полотнищ с изображением сердца Иисусова. Шуточки и анекдоты только смешили фашиста Айспуруа. ...
В тот день, после ухода Айспуруа, Федерико рассказал мне то, что привело меня в ужас и о чем я молчал эти годы. ... Федерико спросил, почему я даже не поздоровался с Хосе Мануэлем Айспуруа и почему мы оба поставили его в такое нелепое и трудное положение. Я стал ему объяснять, в чем дело, быть может, с излишней горячностью, а он, по своей всегдашней доброте, твердил и твердил: Айспуруа — хороший парень, глубоко чувствующий, умница, ему нравятся мои стихи, и так далее. В конце концов, видя, как я все упорнее сопротивляюсь, он сказал — то ли невольно, то ли намеренно, чтобы огорошить меня, — нечто ужасное, непостижимое: "Хосе Мануэль — всё равно что Хосе Антонио Примо де Ривера. Тоже, кстати, отличный человек. Знаешь, мы с Хосе Антонио ужинаем каждую пятницу? Ах нет? Так вот знай! Мы обычно едем с ним в такси с задернутыми занавесками. Нам обоим ни к чему, чтобы нас видели вместе".
Федерико весело смеялся, как будто речь шла о какой-то мальчишеской шалости..." (Перевод Э. Брагинской)
Так вот, о временном несовпадении. Линч якобы познакомил Л. и Примо де Риверу в марте 1936-го. А разговор с Селайей состоялся 8 марта этого самого года. И из слов Л. понятно, что ужинали по пятницам они с Хосе Антонио уже не раз. Так когда же они успели, если они только вот в этом марте (из которого прошла одна неделя) познакомились? Так что оба эти утверждения одновременно быть правдой никак не могут.
Комментарий Малиновской: "Есть все основания считать, что это выдумка, спровоцированная нежеланием гостей общаться. Сомнительно, что еженедельные совместные ужины могли оставаться тайной от всех, да и вряд ли у Хосе Антонио Примо де Риверы могло найтись для них время, не говоря уж о Лорке, известном своей необязательностью. Версия о тайной дружбе была горячо поддержана фалангистами, так как снимала с Фаланги ответственность за убийство поэта, однако никаких подтверждений ей не было обнаружено. Напротив, биограф Примо де Риверы Фелипе Ксименес де Сандоваль-и-Тапиа (1903— 1978) свидетельствует, что дважды Лорка отверг его предложение познакомиться с Примо де Риверой — 28 февраля 1935 г. на представлении "Йермы" и 21 февраля 1936 г. на премьере пьесы Сандоваля".
Действительно, представить, что Л. прямо вот еженедельно по пятницам, как по расписанию, с кем-то встречался... Совершенно это на него не похоже. Он явно всё это выдумал, просто чтобы подразнить слишком уж правоверно-левого Селайю (который к тому же действительно своим поведением поставил его в "нелепое и трудное положение"). И ему удалось "привести в ужас" Габриэля.))
Кстати, Селайя в Резиденции жил (в 28 году) в той самой комнате — шестой в третьем корпусе (или, как они называли, павильоне), в которой раньше жили Лорка и Дали.
Габриэль Селайя (крайний слева) в Студенческой Резиденции, 1928.
Это он покрупнее.)
Вот так, начав с Хосе Антонио...
Но про Резиденцию и резидентов интереснее.
Насчет же Примо де Риверы... Думаю, что, при всей независимости Лорки, при всём его "Конечно, я не верю в политические разделения", Хосе Антонио был всё-таки чересчур одиозной фигурой, чтобы Л. с ним дружил. Даже тайным образом.) Особенно уже в 1936-м.
читать дальшеДа ну.) Нет, я уж думала, там какие-то свидетельства появились. А всё это (насколько можно судить из рецензии, по крайней мере) основано всё на том же рассказе Габриэля Селайи. Хотя автор и утверждает, что "hay más testimonios afirmativos que negativos" — "существует больше подтверждающих, чем отрицательных свидетельств", дальше сказано, что нет ни непосредственных свидетелей, ни фотографий встреч, которые должны были бы происходить в "Веселом ките", кафе, где собиралась компания Примо де Риверы.
Автор утверждает, что поэт и политик "se trataron indirectamente" с 1931 года — "непрямо общались"? как это? А в марте 36-го их якобы познакомил Линч. И чего-то тут по времени не сходится.
Вот это знаменитое место из воспоминаний Селайи: "8 марта 1936 года я в последний раз радовался встрече с Федерико... Это было в отеле "Биарриц", в Сан-Себастьяне, где Лорка остановился и куда я пришел, как мы условились, заранее. Там, к своему великому удивлению, я обнаружил еще одного гостя — Хосе Мануэля Айспуруа. Еще бы чуть — дело дошло до скандала. Я, грешный, всегда был горячим, вспыльчивым, а тем более в молодости. Но поймите меня правильно. Хосе Мануэль Айспуруа был, несомненно, очень способным и передовым архитектором. Его стараниями в Сан-Себастьяне, столь скучном и бесцветном городе, открылись выставки Пикассо, Миро, Пикабиа, Макса Эрнста и многих других. К тому же нельзя забыть, что он еще и пропагандировал самую новую поэзию, в общем, был, как тогда говорили, "авангардистом". Однако именно Айспуруа возглавил Фалангу в нашем городе, и я перестал с ним здороваться, хоть мы и знали друг друга с детства.
Федерико в тот вечер обращался то к Хосе Мануэлю, то ко мне, но так и не смог добиться общего разговора. Ни я, ни Хосе Мануэль ни слова не сказали друг другу. Почему? Да потому, что гражданская война была уже на пороге. Федерико этого не понимал: "Вы же оба — мои друзья!" Но ничего ему не помогло. Гражданская война неодолимо надвигалась. Федерико этого не понимал. А может, понимал, но не хотел верить. ... Он сыпал анекдотами о Хиле Роблесе (сколько их было в его памяти!). А потом вдруг крикнул: "Да здравствует красный перец!" Это по поводу белых полотнищ с изображением сердца Иисусова. Шуточки и анекдоты только смешили фашиста Айспуруа. ...
В тот день, после ухода Айспуруа, Федерико рассказал мне то, что привело меня в ужас и о чем я молчал эти годы. ... Федерико спросил, почему я даже не поздоровался с Хосе Мануэлем Айспуруа и почему мы оба поставили его в такое нелепое и трудное положение. Я стал ему объяснять, в чем дело, быть может, с излишней горячностью, а он, по своей всегдашней доброте, твердил и твердил: Айспуруа — хороший парень, глубоко чувствующий, умница, ему нравятся мои стихи, и так далее. В конце концов, видя, как я все упорнее сопротивляюсь, он сказал — то ли невольно, то ли намеренно, чтобы огорошить меня, — нечто ужасное, непостижимое: "Хосе Мануэль — всё равно что Хосе Антонио Примо де Ривера. Тоже, кстати, отличный человек. Знаешь, мы с Хосе Антонио ужинаем каждую пятницу? Ах нет? Так вот знай! Мы обычно едем с ним в такси с задернутыми занавесками. Нам обоим ни к чему, чтобы нас видели вместе".
Федерико весело смеялся, как будто речь шла о какой-то мальчишеской шалости..." (Перевод Э. Брагинской)
Так вот, о временном несовпадении. Линч якобы познакомил Л. и Примо де Риверу в марте 1936-го. А разговор с Селайей состоялся 8 марта этого самого года. И из слов Л. понятно, что ужинали по пятницам они с Хосе Антонио уже не раз. Так когда же они успели, если они только вот в этом марте (из которого прошла одна неделя) познакомились? Так что оба эти утверждения одновременно быть правдой никак не могут.
Комментарий Малиновской: "Есть все основания считать, что это выдумка, спровоцированная нежеланием гостей общаться. Сомнительно, что еженедельные совместные ужины могли оставаться тайной от всех, да и вряд ли у Хосе Антонио Примо де Риверы могло найтись для них время, не говоря уж о Лорке, известном своей необязательностью. Версия о тайной дружбе была горячо поддержана фалангистами, так как снимала с Фаланги ответственность за убийство поэта, однако никаких подтверждений ей не было обнаружено. Напротив, биограф Примо де Риверы Фелипе Ксименес де Сандоваль-и-Тапиа (1903— 1978) свидетельствует, что дважды Лорка отверг его предложение познакомиться с Примо де Риверой — 28 февраля 1935 г. на представлении "Йермы" и 21 февраля 1936 г. на премьере пьесы Сандоваля".
Действительно, представить, что Л. прямо вот еженедельно по пятницам, как по расписанию, с кем-то встречался... Совершенно это на него не похоже. Он явно всё это выдумал, просто чтобы подразнить слишком уж правоверно-левого Селайю (который к тому же действительно своим поведением поставил его в "нелепое и трудное положение"). И ему удалось "привести в ужас" Габриэля.))
Кстати, Селайя в Резиденции жил (в 28 году) в той самой комнате — шестой в третьем корпусе (или, как они называли, павильоне), в которой раньше жили Лорка и Дали.
Габриэль Селайя (крайний слева) в Студенческой Резиденции, 1928.
Это он покрупнее.)
Вот так, начав с Хосе Антонио...
Но про Резиденцию и резидентов интереснее.Насчет же Примо де Риверы... Думаю, что, при всей независимости Лорки, при всём его "Конечно, я не верю в политические разделения", Хосе Антонио был всё-таки чересчур одиозной фигурой, чтобы Л. с ним дружил. Даже тайным образом.) Особенно уже в 1936-м.
@темы: книги, мемуары, политическое, Residencia de Estudiantes, друзья