"...В той колыбельной (самой популярной во всем гранадском королевстве):
A la nana, nana, nana, a la nanita de aquel que llevó el caballo al agua y lo dejó sin beber...
(Баю-баюшки-баю, про того тебе спою, кто к реке коня пригнал, а воды ему не дал...),
ребенок, прежде чем отдаться сну, наслаждается лирической игрой чистой красоты. Тот и его лошадь уходят по тропке под темными ветвями вниз к реке, чтобы с повтором песни вернуться и отправиться в путь вновь и вновь, все так же молчаливо, все так же необыкновенно. Никогда ребенок не увидит их в лицо; все время будет рисовать в своем воображении темный плащ того в полутени и лоснящийся круп лошади. Персонажи этих песен не оборачиваются. От них как раз и требуется, чтобы они уходили прокладывать дорогу к местам, где вода глубже, где птица окончательно забыла о своих крыльях. К первозданному покою" ("Колыбельные песни", перевод В. Бибихина и В. Чернышовой).
Хорошо поёт, и в правильном месте.) Это Cortijo del Fraile — именно там произошли события, которые легли в основу "Кровавой свадьбы". Как известно, Лорка узнал об этой истории из газет. "Прочитав в 1928 году сначала в мадридской, а затем и в гранадской газете заметку из криминальной хроники, Лорка не раз пересказывал ее друзьям, добавляя: "Такого не придумаешь. Это же готовая пьеса!" И тем не менее в сценическом воплощении историю, случившуюся в альмерийском селении Нихар, узнать почти невозможно, хотя трагедия вырастает из "жизни как она есть", — пишет Н. Малиновская.
Наталья Родионовна вспоминала: когда они приступали к переводу пьесы, А.М. сказал: "Если получится колыбельная — всё получится".
КАРТИНА ВТОРАЯ
Комната розового цвета. На стенах медная посуда, цветы. Посередине стол, застеленный скатертью. Утро. Теща Леонардо укачивает ребенка. Его жена с вязаньем сидит напротив.
Теща. Баю-баю, милый, в песенке поется и вода струится, а коню не пьется. Та вода ночная, темень гробовая, под мостом чернеет, песню запевая. Что она укрыла, смыла по дороге, замела подолом у себя в чертоге?
Жена (тихо). Спи, дитя. Коню не до питья.
Теща. Спи, родной. Заплакал вороной.
Леденела грива, кровь ручьем бежала, в конском оке стыло серебро кинжала. Быстрину подковы раскололи сходу. Но потоки крови обгоняли воду.
Жена. Спи, дитя. Коню не до питья.
Теща. Спи, родной. Заплакал вороной.
Жена. Он к речной прохладе жарких губ не тянет. Всё зовет кого-то, лишь на горы глянет. И тревожит горы жалоба глухая, мертвою рекою в горле затихая. Ах, коню не пьется в луговом затоне! О снега печалей, зоревые кони!
А это старый перевод Федора Кельина, я его тоже очень люблю.
Теща. Баю, милый, баю! Песню начинаю о коне высоком, что воды не хочет. Черной, черной, черной меж ветвей склоненных та вода казалась. Кто нам скажет, мальчик, что в воде той было?..
Жена (тихо). Усни, мой цветочек! Конь воды не хочет.
Теща. Усни, лепесточек! Конь взял и заплакал. Все избиты ноги, лад застыл на гриве, а в глазах сверкает серебро кинжала. На коне высоком беглецы спасались, кровь свою мешая с быстрою волною.
Жена. Усни, мой цветочек! Конь воды не хочет.
Теща. Усни, лепесточек! Конь взял и заплакал.
Жена. К берегу сырому он не потянулся вспененною мордой; жалобно заржал он, поглядев на горы - суровые горы. Ах, мой конь высокий, ты воды не хочешь!.. Скорбь горы под снегом, кровь зари на небе...
Теща. Не входи, помедли, заслони окошко сонной этой ветвью, сном, упавшим в ветви.
Жена. Мальчик засыпает.
Теща. Мальчик затихает... Баю, милый, баю, песню начинаю...
Жена. О коне высоком, что воды не хочет.
Теща. Не входи, не надо! За долиной серой, за горою скорбной ждет тебя подруга.
Жена (смотрит на ребенка). Мальчик засыпает.
Теща. Мальчик отдыхает.
Жена (совсем тихо). Усни, мой цветочек! Конь воды не хочет.
Теща (встает, совсем тихо). Усни, лепесточек! Копь взял и заплакал. (Уносит ребенка.)
SUEGRA:
Nana, niño, nana del caballo grande que no quiso el agua. El agua era negra dentro de las ramas. Cuando llega el puente se detiene y canta. ¿Quién dirá, mi niño, lo que tiene el agua con su larga cola por su verde sala?
MUJER: (Bajo)
Duérmete, clavel, que el caballo no quiere beber.
SUEGRA:
Duérmete, rosal, que el caballo se pone a llorar. Las patas heridas, las crines heladas, dentro de los ojos un puñal de plata. Bajaban al río. ¡Ay, cómo bajaban! La sangre corría más fuerte que el agua.
MUJER:
Duérmete, clavel, que el caballo no quiere beber.
SUEGRA:
Duérmete, rosal, que el caballo se pone a llorar.
MUJER:
No quiso tocar la orilla mojada, su belfo caliente con moscas de plata. A los montes duros solo relinchaba con el río muerto sobre la garganta. ¡Ay caballo grande que no quiso el agua! ¡Ay dolor de nieve, caballo del alba!
SUEGRA:
¡No vengas! Detente, cierra la ventana con rama de sueños y sueño de ramas.
MUJER:
Mi niño se duerme.
SUEGRA:
Mi niño se calla.
MUJER:
Caballo, mi niño tiene una almohada.
SUEGRA:
Su cuna de acero.
MUJER:
Su colcha de holanda.
SUEGRA:
Nana, niño, nana.
MUJER:
¡Ay caballo grande que no quiso el agua!
SUEGRA:
¡No vengas, no entres! Vete a la montaña. Por los valles grises donde está la jaca.